На чаше весов. Следствие ведёт Рязанцева - Елена Касаткина
— Лена?!
Парень остановился, растерянно и немного пристыжено глядя на Рязанцеву. Буря чувств, вызванная неожиданной встречей, никак не могла разродиться нужной эмоцией на его лице. Удивление, радость, стыд, горечь — всё сплелось и перепуталось, меняя мимику со смущения на улыбку и обратно. В конце концов, определившись, лицо украсила гримаса вины. Под пристальным взглядом зелёных глаз парень сгорбился и отступил на полшага, как будто опасаясь, что его могут ударить.
Это была первая встреча после их разрыва, после того, как он ушёл провожать её подругу и остался у той, как оказалось, навсегда. С тех пор прошло несколько лет, Лена уже и не помнила точно сколько. Она давно переболела тем двойным предательством и жила, совершенно позабыв об этих людях, которых когда-то считала самыми близкими.
— Здравствуй, Стас, — она сама удивилась спокойной интонации произнесённых ею слов. На мгновение Лена заглянула внутрь себя и поняла, что не испытывает совершенно никаких чувств ни к этому человеку, ни к своей бывшей подруге. Простить не простила, просто вычеркнула их из своей жизни.
Когда-то давным-давно бабушка научила её не держать в душе обиду. С первым предательством в своей жизни Лена столкнулась в пять лет, когда её закадычная подружка, которая была старше её на два года, вдруг перестала с ней играть.
…На их улице Инка считалась главной. Будучи старше всех детей дошколят, она пользовалась среди них непререкаемым авторитетом. Золотоволосая Инка была некрасива. На длинном лице выделялся столь же длинный нос, и даже голубые глаза не придавали лицу привлекательности. Но девочка брала другим. Её, ничем особо не примечательный отец был отправлен на месяц в Германию «по обмену опытом» — это и сыграло решающую роль в определении статуса его дочери в среде дворовой ребятни. Неизвестно, приобрёл ли полезный опыт у немцев Инкин отец, но из командировки он привёз целый чемодан импортных шмоток и разных вкусностей. Среди шмоток оказались и фирменные джинсы для Инки. В то время джинсовые брюки были редкостью, носила их только золотая молодёжь, и для семилетней девочки — это был настоящий шик.
Инка, напялив «фирму», стояла посреди двора, активно двигая челюстями. Вокруг неё собрались все, кто остался в летнюю пору в городе. Лена тоже стояла в толпе зевак и вместе со всеми рассматривала замысловатые буквы на лейбле иностранных брюк. Инка, снисходительно позволяя тыкать в лейбл пальцами, равнодушно взирала на суетящуюся вокруг неё детвору, потом вытянула губы уточкой, и из её рта вылез маленький розовый шарик. Все взоры сразу же обратились на него. Инка дула, шарик увеличивался, и всем было интересно, до каких размеров он может вырасти. Дети глядели на этот фокус, раскрыв рты, пока шар не лопнул. Ошмётки жвачки прилипли к носу и подбородку Инки. Без тени смущения девочка сгребла ошмётки назад в рот и достала из кармана небольшую коробочку, похожую на пачку сигарет. Толпа детей начала смыкаться. Всем было интересно, что там в этой коробочке. Инка, как заправский курильщик, откинула пальцем крышку, и все увидели плотный ряд розовых трубочек, похожих на сигаретки. Толпа начала надвигаться плотнее.
— Эй, вы чего толкаетесь? — Инка вынула розовую трубочку и, зажав её между указательным и средним пальцем, красивым жестом поднесла к губам.
— Ни фига себе, — выдохнул с восхищением Колька Николаев, — дай и мне закурить.
— Ты чё, дурак? — Инка свысока посмотрела на Кольку. — Это не сигарета, а жвачка.
— Ни фига себе, — снова выдохнул восхищённый пацан, — врёшь небось.
— Чёй-та я вру? — Инка запихнула трубочку в рот и снова задвигала челюстью. Затем открыла рот, выталкивая языком бесформенную розовую массу, но перестаралась, жвачка слетела с языка и плюхнула под ноги Кольке.
Шустрый пацан присел, схватил розовый в крупинках песка комок, для порядка дунул на него, пару раз поплевал, потрусил и засунул в рот. Жвачка заскрипела песчинками на зубах, но довольный Колька расплылся в улыбке.
— Всё из-за тебя, — досадливо замахнулась на него Инка.
— Ин, дай мне, пожалуйста, — тихо попросила маленькая курносая Юлька из соседнего двора.
— Хитрая какая, я, может, тоже хочу. — Серёжка Светлов оттолкнул Юльку и заискивающе поглядел на одетую в фирму девочку. — А помнишь, Инка, я тебя яблоком угощал в прошлом году?
— Так ты же его с земли поднял, оно к тому же ещё и с червяком внутри было. — Инка измерила толпу ребятишек надменным взглядом. — Отстаньте, вас много, а жвачек мало. Мне самой не хватит.
Лена стояла с краю, и ей тоже очень хотелось попробовать эту чудо-сигаретку.
— Жадина, — зло выпалил Серёжка, — попросишь ещё у меня… — мальчишка наморщил лоб, придумывая, чтобы такое он мог ей не дать, — …чего-нибудь. — Смачно сплюнул себе на ботинок. — Пойдёмте, ребята, отсюда, пусть подавится своей жвачкой. Айда в казаки-разбойники.
Ребята нехотя повернули за ним. Рядом с Инкой остались только верная Лена, маленькая Юлька-пулька и девочка-альбинос Лариса Холмогорова, которая жила с Инкой в одном дворе.
— Ну и идите, больно вы мне нужны. А жвачку получит… — Инка оглядела оставшуюся троицу, вынула розовую сигаретку и протянула Лариске Холмогоровой, которая тут же от удовольствия залилась ярко-розовым румянцем, при этом ярко-розовыми стали и глаза девочки, и нос, и надбровные дуги.
— Пойдём, — Инка горделиво подняла подбородок, подхватила счастливую Лариску под руку и, не глядя на Лену, двинулась в сторону парка.
Такого поворота Лена не ожидала, Инну она считала лучшей подругой и была уверена, что та считает так же.
Маленькая Юлька долго смотрела вслед удаляющейся парочке, её обиженно опущенная нижняя губа подрагивала. Когда фигуры скрылись за воротами парка, Юлька всхлипнула и во весь голос заревела.
Лена сунула руку в карман платья, бабушка всегда клала туда с утра конфетку, нащупала маленький квадратик и протянула «Ириску» девочке. Та, похлопав белёсыми ресничками, успокоилась, содрала прилипший фантик, всунула конфету в рот и принялась так же активно двигать челюстями, как это делала только что Инка. Липучая «Ириска» приставала к зубам, но девочка растянула рот в довольной улыбке, обнажив широкую
